сказки блудного монаха

Рассвет.

Вечером на берег навалилась ватным одеялом духота, где-то у горизонта бродили черные тучи и порыкивал гром. Время от времени набегавшие порывы ветра приносили прохладу, но потом опять наваливалась жара. Спасали только море, да охлажденный портвейн пополам с минералкой.
Набережная, мешая спать, шумела и гремела своими «тымц-тымц» из множества кафешек, но, в конце концов, утихла.
Пол ночи над палаткой бродила гроза, бросалась молниями, гремела в литавры, дергала порывами ветра растяжки. Всячески выражала свое неудовольствие, но потом ушла изливать свой гнев в горы, оставив после себя прохладу и взбаламученное море.
Рассвет деликатно раскрасил небо в розовые тона, позолотив песок, и поднял высоко-высоко в небо обрывки облаков. Я проснулся от тишины, как бы ни смешно это звучало для закоренелого горожанина. Тишина не липла ватой в ушах, она заполняла собой окружающий мир, залитый светом и легким ветром, порывами тянувшим со стороны моря.
По пляжу важно расхаживали чайки, выискивая в водорослях мелкую живность. И больше в мире не было никого. Только Солнце, уверенно поднимавшееся в бездонное небо, сонное море, почти без волны, прозрачное и чистое, да горы за спиной, держащие на своих плечах крышу мира.
Не хотелось шуметь, ходить или купаться.
Хотелось растянуть этот миг на как можно большее время, чтобы оставить его в себя навсегда.
Смотреть и смотреть на то, как еле слышно шипящие волны играют с песком и мелкими камнями, выбрасывая их на берег, и снова затягивая назад вместе с мелкой ракушкой. Как вдоль берега пробегает ветерок, баламутя морскую гладь, шаля и срывая макушки волн. Как вдалеке показались плавники дельфинов, стая которых шла играя и точно также наслаждаясь утром.
Боковым зрением случайно заметил Лучшую из женщин, завороженно застывшую рядом. В ее глазах отражалось встающее из моря Солнце.
А потом проснулась малышня, зафыркал чайник и, с каждым глотком терпкой бодрости, таинство утра начало уходить. В свои права вступал новый день, который обещал новые повороты дороги, новые открытия и впечатления.

отец тук, заметки из лисьей? )

Рядышком) это солнечная долина

отец тук, как  всегда классно!!! 

Фигасе рядышком! Я от Лиски до СД пешком по берегу часов 5 шел. Решил прогуляться. Спосил,сказали рядышком...

Спосил,сказали рядышком...

кок75, походу у отца тука спрашивал

По меркам галактики,там усё рядышком )))

отец тук
Спасибо, Сергей!

Горы Крыма.

У каждого есть свое понимание гор. Кто-то грезит снежным Казбеком, сияющим под Луной, над спящей Степанцминдой. Кого-то манит суровый Памир своими вершинами, царапающими своды черного, расшитого звездами неба. Для кого-то откровением является холм в родном городе, на котором он впервые поцеловался, и в первый раз почувствовал, как ветер на вершине надувает крылья, и ощутил, что в этот момент все возможно.
А вот в мою душу вошли и навсегда остались горы Крымские, мягкие, округлые, плюшевые. По которым так хорошо просто гулять наслаждаясь видами, не перебарывать себя на отвесной скале, а просто идти куда глаза глядят.
Истоптанные ногами бесчисленных туристов, некоторые из которых раз за разом возвращаются назад, пытаясь найти себя, потерявшегося в бесчисленных долинах и распадках. Обрести свою целостность под бескрайним небом.
Разрисованные тропами сверху донизу, как венами. По которым, пульсируя эмоциями, двигаются многочисленные группы туристов. Навьюченные рюкзаками, со сбитым дыханием, с запекшимися губами, но с безумно счастливыми, сияющими глазами на запавших лицах.
Покрытые лесами, где торят свою тропу горделивые кабаны, ведущие свое богатое семейство к водопою, где по степям яйлы бродят полудикие лошади, охотно снимающие соленый хлеб с ладони, а грациозные косули призрачными тенями срываются вдоль по склону. И иногда, среди порыжевшей листвы деревьев, мелькает хвост мышкующей лисы.
А в отдаленных уголках до сих пор живут дриады, стерегущие источники, вода которых прозрачна и чиста, и ею сложно напиться. Можно выпить больше чем возможно, и меньше чем хочется. А напиться досыта ни разу не получалось. И она неделями не теряет своего вкуса в пластиковой баклажке.
А в полнолуние можно услышать незамысловатую, но такую притягательную свирель Фавна. И горе тому, у кого ночью не окажется с собой лепешки, либо фляги вина. Он узнает, почему Фавн считался грозным.
Древние боги, бежавшие от беспощадного огня костров, разожженных монахами, нашли свое прибежище в поселках у подножия гор. Если плеснуть вина через край стакана, в сторону порога дома, то можно встретить взгляд черных глаз Темного Вакха. А на рассвете из прибоя поднимается Пеннорожденная, чтобы потом, набросив покрывало и надев сандалии, легко пройти по камням пляжа и вспорхнуть вверх, в город. У суровых стен Крепости, совершая утреннюю пробежку по набережной, можно встретить мускулистого молодого парня с длинной гривой седых волос. Движения этого персонажа скупы и экономны, лицо закрывает коринфский шлем, а за плечами угадываются фигуры его сыновей - Фобоса и Деймоса.
Крымские горы начинаются на плечах Черного Дракона у Феодосии и падают в глубины моря у Балаклавы. Они дают приют и кров всем, кто дышит, и тем, кому дыхание не очень нужно. Они пропитаны легендами, залиты серебром луны и выжжены солнечными лучами.
Они бесконечно старые, ушедшие в свои сны. Но до сих пор живые и способные проснуться, если их позвать. И тогда ночь озарит отсвет костров за склоном, а рокот барабанов властно позовет к себе, в чаще леса загорятся любопытством чьи-то глаза, и легенда войдет в жизнь позвавшего.
После чего никогда не получится оставить рюкзак в шкафу, а дорога станет бесконечной…

бэта версия крымского фэтнэзи, для тех кто с рюкзаком, место более чем узнаваемо
Лунная дорожка.
 
Раз в месяц наступает удивительное время, когда Волчье солнышко наливается силой и щедро заливает серебром ночной мир. Этот свет разгоняет табуны небесных овец, подпаливая им шерсть на боках. И ложится неровными мазками на землю, иногда теряясь в глазах тех, кто хочет невозможного. Тех, кто ночной порою не спит в уютном тепле, а сидит у стреляющего искрами костра и настойчиво зовет к себе чудо. И настает миг, когда в глазах разгорается сияние, а тени, подступившие к костру, обретают объем и плоть.
Привычно исхоженные лес и красные скалы становятся гулкими и таинственными, со стороны оврага начинает потягивать туман, быстро покрывая округу рваными клочьями. Только привычные звезды, мерцающие в разрывах небесного стада, напоминают, что окружающий мир никуда не исчез. Он просто сделал шаг назад, оставив в туманной субстанции небольшой пятачок, освещенный и согретый теплом костра.
Щедрая пригоршня чая засыпается в исходящий паром котелок, на аромат которого подаются вперед тени из тумана, трубка выбивается о землю. Нож беззвучно покидает ножны, на миг отразив клинком пламя костра, взлетает вверх, салютуя Луне, и, подрагивая от собственной ярости, входит в заранее выбранный пенек.
А теперь остается лишь одно - разбежаться и кувырком перелететь через пень с торчащим в нем ножом. И упасть, чутко прядая остроконечными ушами, на свои сильные, серые лапы. Низкое, угрожающее горловое рычание заставляет тени отпрянуть дальше в туман, а спустя мгновение торжествующий вой взлетает к Волчьему солнышку, заявляя о своем праве на эту ночь и этот лес.
Вкусный, богатый ароматами, о которых люди и близко не подозревают, ночной воздух врывается в легкие. Чуткий нос читает историю леса, за оврагом застыл в ужасе заяц, почувствовавший хищника. Олень стремительным махом уходит в глубину леса, подальше от поляны. Из-за дороги доносится ответный вой, предупреждающий чужака, что у этого леса есть хозяева.
Сильное тело стелется над землей, по горящему в ночи следу добычи. Уже слышен треск ветвей, которые олень, мчащийся, не разбирая дороги, в панике сбивает своим телом.
Длинный прыжок, и зубы смыкаются на шее добычи, а мясо, пока еще живое, падает в агонии на землю. Пасть наполняет сладко-соленая кровь…
На востоке появляются первые лучи Солнца живых, прогоняя туман с поляны. В мышцах царит приятная усталость, тело покрыто грязью и чужой кровью. И очень хочется пить. Остывший чай из котелка выхлебывается жадными глотками.
Впереди ждет смывающее ночную грязь и усталость купание в ручье и обычная жизнь в городе. Пока через месяц Волчье солнышко вновь не поднимется на небосклоне.