Крым это состояние души

Посвящается  Ангел

Крым - это состояние души
В него попасть, как в детство, не спеши.

Когда наскучит вечер, дрожь дождя
И дальних странствий самолета воз
Приедем мы на Киевский вокзал -
Услышать вновь знакомый стук колес

Засеменят в окне березки и долины
И повторяя путь царя - Екатерины
По рельсам и годам в Тьмутаракань
В Крым, морю Русскому свою оставить дань.

Засентябрит и жаркий август отразят Озера
Бутылочки хмельной. Ты вспомнишь Коктебель
Морская пена, катер - ширь простора,
Ошемломляющей свободы канитель.

Пройдут, проскочат, пролетят часы.
Уютный дворик, снова где проснуться.
Лишь на компьютере останутся красы
Любымых мест, и год чтобы вернуться.

25.09.08 Владимир Дубровский
(другая сторона одной медали)

Взято с анекдот ру


         Chert       

Счастливым 80-м и Крыму посвящается .

Говорили же тогда нам, зеленым московским студентам на крымских пляжах,
закаленные агдамом тамошние старожилы - зря вы дядьку Брежнева ругаете,
придет время и будете вспоминать это время как рай или коммунизьм.

Окидывая, затуманенным текилой взглядом те годы, приходится признавать -
а ведь они были правы. Ох как правы. В то лето еще можно было свободно
гулять ночами по Артеку, ловить мидий у ограды Ливадии и там же жарить
их на камнях в костерке, за бутылку молодого массандровского портвешка
"Красный камень" охране - пробираться на международные дискотеки в
лагере ЦК ВЛКСМ Спутник и пить там за одним столом шампанское с
космонавтами и их подругами, портить антисоветчиной настроение всякого
рода правоверным коммунистическим писакам в Пушкинском санатории,
пробовать силу рук в армрестлинге с Савелием Крамаровым и тд. В общем
полное и нереальное ощущение свободы в то, как нам сейчас говорят, самое
несвободное и гнусное время застоя.
Но справедливости ради надо сказать, что вся эта вольница была лишь у
подножия горы Аю-Даг, а вот с другой стороны горы находился санаторий
Министерства Обороны и время и нравы там были уже несколько другие. Но
мы-то этого еще не знали. И вот однажды пошли два столичных разкиздяя
студента с двумя раскиздяйками курортницами в "поход" на этот самый
Аю-даг. Естественно пошли не по пионерской тропе, а по своим укромным
направлениям. И взобравшись на этот самый Аю-Даг уже без сил от секса и
буреломов, не нашли ничего умнее как спускаться с другой стороны горы,
прямо в это оборонное учреждение. Если вы думаете, что в те времена в
санаториях МО отдыхали офицеры из отдаленных гарнизонов, строевых частей
и тд, то вы глубоко ошибетесь. Тупо скатившись с горы в сурово
охраняемый объект мы обнаружили там пару пузатых генералов на променаде
и неимоверное количество теток с крашеными волосами и девиц
секретутского подмосковного вида. Офицеры с семьями конечно там тоже
были, но не в санатории, а дикарями и в сараях соседнего поселка. В
общем генералам мы явно не понравились типично гражданскими ухмылками, а
теткам - тем что были не одни, и на нас вызвали патруль. Ну что сказать,
повязали нас в тамошней оранжерее в трех метрах от свободы в виде
Аю-даговских зарослей, да и то из-за разомлевших от "похода" девиц. Но
их-то тут же и отпустили, а вот меня с Вовчиком взявши за белы рученьки
повели куда-то за проходную. Из шипения капитана в патруле мы поняли,
что ведут нас куда в особый отдел где будут нас "иметь". Ну нифига нам
это не понравилось. По лицам солдат нас державших за руки мы еще поняли,
что их лично откровенно заипал этот самый капитан. А улочки в том
поселке были достаточно узкие и крутые и на площадке перед какой-то
пивной мы столкнули наш патруль вниз, от души врезали и сбили на землю
капитана и рванули в сторону. Пока солдатики пробежались с горки и
неторопясь поднялись обратно, пока капитану сердобольные кафешники якобы
помогали очиститься, а реально просто его держали, чтобы не рыпался - мы
уже были на пристани, но, облом, последний пароходик вдоль побережья уже
ушел. И тут-то мы взгрустнули по-настоящему - уголовка нам явно теперь
грозила за хулиганство - видя наше разочарование пацаны у прибойного
кафе расспросили нас, посмеялись и увели прятаться к себе в сарайчик,
где они снимали койки. Оказалось это были курсанты-ракетчики из академии
им. Дзержинского. Что сказать - никогда не пейте с курсантами и тем
более ракетчиками - из всей недели тамошнего "подполья" ни я ни Вовчик
не можем вспомнить ничего кроме формы алюминиевых бутылей чешского пива
утром на набережной, которым в те времена поили в разлив на Крымском
побережье по утрам отдыхающих... А следующим летом начался Афганистан,
Олимпиада, умер Высоцкий. И тот Крым как реальный остров свободы в мире
пролетарского идиотизма тоже навсегда ушел. Но именно теперь я понимаю,
почему Аксенов назвал свою книгу про свободу в совке - "Остров Крым".

Как тебе, Коктебель

Минуя винограда нивы,
Окину царственный пейзаж,
Где в коктебельские долины
Вулкан вонзает горный кряж.

Катая гальку, плещет море,
По бухтам волны разбрелись ...
Здесь, утопить людское горе
На отдых вместе собрались.

Ввысь небо синее разверлось,
Под сенью голубых вершин
Душа, навзничь нагое тело.
В толпе потерян - как один.

              * * *
21.10.2009 Владимир Дубровский

Под впечатлением Барона

Иосиф Бродский


   
ПИСЬМА РИМСКОМУ ДРУГУ
              (Из Марциала)

                *

Нынче ветрено и волны с перехлестом.
   Скоро осень, все изменится в округе.
Смена красок этих трогательней, Постум,
   чем наряда перемены у подруги.

Дева тешит до известного предела -
   дальше локтя не пойдешь или колена.
Сколь же радостней прекрасное вне тела:
   ни объятье невозможно, ни измена!

                *

Посылаю тебе, Постум, эти книги
   Что в столице? Мягко стелют? Спать не жестко?
Как там Цезарь? Чем он занят? Все интриги?
   Все интриги, вероятно, да обжорство.

Я сижу в своем саду, горит светильник.
   Ни подруги, ни прислуги, ни знакомых.
Вместо слабых мира этого и сильных -
   лишь согласное гуденье насекомых.

                *

Здесь лежит купец из Азии. Толковым
   был купцом он - деловит, но незаметен.
Умер быстро: лихорадка. По торговым
   он делам сюда приплыл, а не за этим.

Рядом с ним - легионер, под грубым кварцем.
   Он в сражениях Империю прославил.
Столько раз могли убить! а умер старцем.
   Даже здесь не существует, Постум, правил.

                *

Пусть и вправду, Постум, курица не птица,
   но с куриными мозгами хватишь горя.
Если выпало в Империи родиться,
лучше жить в глухой провинции у моря.
И от Цезаря далеко, и от вьюги.
   Лебезить не нужно, трусить, торопиться.
Говоришь, что все наместники - ворюги?
   Но ворюга мне милей, чем кровопийца.

                *

Этот ливень переждать с тобой, гетера,
   я согласен, но давай-ка без торговли:
брать сестерций с покрывающего тела
   все равно, что дранку требовать у кровли.

Протекаю, говоришь? Но где же лужа?
   Чтобы лужу оставлял я, не бывало.
Вот найдешь себе какого-нибудь мужа,
   он и будет протекать на покрывало.

                *

Вот и прожили мы больше половины.
   Как сказал мне старый раб перед таверной:
"Мы, оглядываясь, видим лишь руины".
   Взгляд, конечно, очень варварский, но верный.

Был в горах. Сейчас вожусь с большим букетом.
   Разыщу большой кувшин, воды налью им...
Как там в Ливии, мой Постум,- или где там?
   Неужели до сих пор еще воюем?

                *

Помнишь, Постум, у наместника сестрица?
   Худощавая, но с полными ногами.
Ты с ней спал еще... Недавно стала жрица.
   Жрица, Постум, и общается с богами.

Приезжай, попьем вина, закусим хлебом.
   Или сливами. Расскажешь мне известья.
Постелю тебе в саду под чистым небом
   и скажу, как называются созвездья.

                *

Скоро, Постум, друг твой, любящий сложенье,
   долг свой давний вычитанию заплатит.
Забери из-под подушки сбереженья,
   там немного, но на похороны хватит.

Поезжай на вороной своей кобыле
   в дом гетер под городскую нашу стену.
Дай им цену, за которую любили,
   чтоб за ту же и оплакивали цену.

                *

Зелень лавра, доходящая до дрожи.
   Дверь распахнутая, пыльное оконце.
Стул покинутый, оставленное ложе.
   Ткань, впитавшая полуденное солнце.

Понт шумит за черной изгородью пиний.
   Чье-то судно с ветром борется у мыса.
На рассохшейся скамейке - Старший Плиний.
   Дрозд щебечет в шевелюре кипариса.
Mарт 1972

Сочинения Иосифа Бродского.
Пушкинский фонд.
Санкт-Петербург, 1992.

Doubrovski,Молодец какой, прекрасное стихотворение!!!

Писала я. Навеяно любовью..

Здесь дух веков!
Здесь дышится легко!
Здесь горная гряда до облаков!
Здесь день и ночь сливаются в одно!
Здесь пьют коньяк и пробуют вино...
Здесь ЖИЗНЬ...вдали от суетных столиц.
Путевка в рай и край счастливых лиц!
Глоток свободы! Искорка мечты!
МОЙ КОКТЕБЕЛЬ - в строфу и на холсты!
Мне только здесь мечтается до слез,
И лишь сюда я все равно вернусь -
Туд, где май - синоним алых роз...
Туда, где нет плохого слова - грусть.

 Вдохновляет каждый весенний денек! Не могу насмотреться в веб-камеру на самый красивый уголок на планете))))
из последнего:

А в Коктебеле пахнет яблоневым цветом…
Слегка кудрявится прибрежная волна…
Ты так далек и  так красив не только летом -
мой нежный Крым…
к тебе опять идет весна…

lene83,Умница, спасибо Вам большое!

А вот еще грядущая поездка навеяла)))))))))))))))))):

Прощай урбанистический прогресс!
Я мчу к тебе – прекрасная стихия!
Мной покорен полуночный экспресс!
Тебе, тебе во славу – Киммерия!

А в Коктебеле пахнет яблоневым цветом…

А что, в Коктебеле где-то есть яблоневый сад?
Ни разу не видел...