Книги о Коктебеле.

ушли от темы...

1964, август

Шорты

Сезон 1964 года был довольно накаленным по части шортов. Всех прибывающих сурово
оповещали: на набережной никаких шортов, только  бруки. Только лонги, что ли?  —
злился московский  народ. Вот именно,  как  положено. Таково решение поселкового
совета,  принятое в свете  решения Феодосийского  горкома.  Всякий, кто выйдет с
пляжа не как  положено, будет осужден за  вызывающую  форму одежды и весь отпуск
проведет на исправительных работах с метлой.

Народ, особенно молодой и столичный, упорно  сопротивлялся, потому что заметил в
некоторых современных фильмах, что на Западе и по городу ходят в коротких.  Одни
в коротких, другие в длинных, кто как хочет.

переговорный пункт на почте.

С жуткими очередями и духотой.

3+2
Граждане в шортах нельзя
Так это же сон

Не  меньше  четверти  часа эта  спасательная  группа  металась безрезультатно по
темным аллеям, пока не наткнулась на Влада в самом освещенном месте. Он стоял за
бюстом Ильича и явно чувствовал себя в боевом дозоре.

— Танки не пройдут, — бормотал он, — десант занялпозиции.

Милка обняла его и стала гладить по голове.

— Вертикалов, успокойся!

Он нежно, но решительно отстранял ее правой рукою:

- А ты уходи! Ты еще можешь уйти! Беги в свободную Прагу!

Антоша со знанием дела подергал барда за ухо:

— Влад, все оки-доки, ты среди своих!

В подтверждение этого  спасенный из ущелья Грамматиков предстал перед ним вместе
с двумя мускулистыми физтехами, фанатическими поклонниками Вертикала.

Ты посмотри, эти нахалки плавают как дельфины-шизофреники!

Утром она приплыла из Львиной с твердым решением разыскать Вертикала и закрутить
с ним настоящий большой  роман.  Увы,  опять  какая-то  занудная поправка к  уже
готовому  сценарию. Вертикал  вырубился.  Вокруг  сидят  бухие ребята. То ли мне
здесь  не  везет, то  ли  всем  здесь  не  везет.  Все,  пора  всем  этим  нашим
мальчикам-романтикам,  зурбаганцам, физикам-лирикам,  всем в  обобщенном виде  —
локтем под ребра, ногой  по ягодице! Выйду  замуж за  Доминика и  буду звать его
«Дом»!

Она шла  по прямой тусклой улице,  ведущей к морю. С одной стороны тянулся забор
территории  Литфонда, с другой — жалкие домишки, переполненные людьми и открытые
«павильоны» с бесконечными очередями: за хачапури,  за крепленым  полухимическим
вином, за комплексными обедами, в которых все было разжижено за исключение того,
что  было  накромсано.  По  улице в обе стороны шел  народ,  в темноте светились
рубашки. Кое-где на  углах стояли кучки любителей юмора, хохотали.  Неожиданно с
моря подул сильный ветер,  послышался треск сучьев, как будто где-то в отдалении
стреляли залпами. Тем не менее  во  множестве  выполнялся  ритуал  — прогулки со
«спидолами». Отовсюду доносился вой глушилок. Вдруг поблизости вполне  отчетливо
прозвучала  фраза  диктора  Би-би-си  «...Страны  Варшавского  блока  продолжают
концентрацию  войск вдоль границ Чехословацкой Республики...»  Остальное, как  и
предыдущее

всё, убедили... буду читать...

<< Н И О Т К У Д А  С  Л Ю Б О В Ь Ю >> Д.Савицкий -Поселок был не крупнее соринки, попавшей в глаз. Три знаменитых горы закрывали его
от западных ветров, а эсминец восточного мыса, эсминец устаревшей марки, гасил дыхание
суховея. Ветры дули циклами, три, шесть, девять. Через холмы и степи дышала Россия. Оттуда
шел холод. Дождевые тучи застревали на Святой горе, клочьями их сносило в долины.
Выматывающий душу восточный ветер ссорил любовников, гнал по улицам детский плач.
«В средние века, — работая маникюрной пилкой, рассказывал князь, — когда задувал
восточный, преступления не засчитывались».
Низовка — называли рыбаки этот ветер и пошире расставляли ноги. Их совхозик, шесть'
семь баркасов, лепился на краю невзрачной замусоренной бухты. «Волна Революции», —
было написано на спине сарая. — Совхоз № I». Колючка ржавела кольцами. Обожравшийся
кот лениво играл с рыбешкой.
Холмы, поросшие полынью и чабрецом, обслуживали тылы, и меж них лежала раз и
навсегда убитая степь. Пересохшая до звона, в татарском узоре глубоких трещин, она играла в
войну, расставив в кривом порядке низкорослую казарму со сторожевой вышкой, с десяток
плоских мишеней в полный рост да фанерный, со свастикой на лбу, танк. Овцы, подгоняемые
огромной овчаркой, переходили вертолетную площадку. Вместо бубенцов на шеях болтались
банки из'под сгущенки с гайкой ботала внутри.
Тарантулы жили в круглых дырах, и в дождливую погоду, присев на корточки, можно было
рассмотреть брюхо мамаши, собою запиравшей вход. Немая соседская старуха, с пергаментным
как степь растрескавшимся лицом, прутиком выковыривала паучих из гнезд и топила в склянке
с постным маслом. Противоядие это показал мне ее внук, фотограф с набережной; хранилось
оно за темной иконой Николая Угодника... Несколько лет назад, пробираясь под теплым ливнем
домой, сняв сандалии и закатав штаны, я почти вступил в густое войско сколопендр, римской
когортой покидавшее затопленные места. По кривым горбатым улочкам поселка носились ни
на что не похожие собаки. Аборигены прозвали их «трамвайчиками» — за непомерную длину
и низкую посадку. Бешенство со скоростью километр в год двигалось с Керченского полуострова

Да "Таинственная страсть" действительно великолепный роман.Хотя и весьма грустный и даже наверно трагический на мой взгляд.Рекомендую прочитать,особенно если кому нравится творчество Аксенова.